Не успел про бинты сказать, что выступать в таких по правилам не разрешено, как Хрюшкин себе по лбу ладошкой съездил.

— Точно, Кресов! Дурная моя голова! Ща, погоди, все будет.

Шеф выскочил из спортивного зала. На знаю куда он намылился, а я решил пока руки перебинтовать, чтобы не терять время, все равно других не будет. Бинтоваться я умел, это в 21-м веке у боксеров катмены появились, тейпирование, для уменьшения травматизма якобы. А раньше мы бинтовались сами, меня в «Крыльях советов» в свое время дядя Миша Иткин учил. Я аккуратно надорвал бинт, проделав дырочку вместо петельки на большой палец. Палец туда сунул, сделал три оборота вокруг запястья, бинтуя к себе. Обернул бинт через косточку указательного пальца и следующим витком прижал накрепко большой палец вовнутрь. После сделал виток вокруг кисти и точно также зафиксировал вторую косточку среднего пальца. Некоторые делают третий раз, на безымянный палец заходят, но делать это необязательно. Липучки на обычном аптечном бинте не было, пришлось надорвать его пополам и завязать. Всю ту же самую манипуляцию я повторил на второй руке.

Обратно уже бежал Хрюшкин, держа в руках стакан кипятка с чайной ложкой, обернутый носовым платком, чтобы стекло пальцы не обжигало.

— Вот! — он поставил стакан на скамью. — Пришлось на первый этаж бегать к Зинке буфетчице за кипяточком. Пойдет? Фух…

Шеф принялся вытирать пот с лица и шеи клетчатым платочком. Я капу из целлофана вытащил, в кипяток сунул. Пойдет, куда оно денется.

— Минуту засеките, — распорядился я.

Хрюшкин вскинул руку, посмотрел на свои наручные часы «Полет», засекая время. Дождались пока секундная стрелка обогнет циферблат.

— Всё минута прошла, — сообщил он.

Я поддел капу чайной ложкой, вытащил из кипятка, подождал пока она подсохнет и остынет. Аккуратно вставил в рот, прижимая равномерно языком и пальцами к верхней челюсти. Капа встала, как влитая. За всем действом наблюдал рефери, который перекинулся парой слов с моим соперником и теперь ожидал, когда я освобожусь. В руках мужчина держал листок, по всей видимости, со списком боксеров и боксерские перчатки.

— Так, ты у нас с «Роствертола». Фамилия как? — скрипучим голосом спросил он.

— Кресов, — ответил я.

— Четвертый цех, Кресов Сергей Иванович! Начальник Рюшкин, — гордо вставил свои пять копеек шеф.

Рефери бросил мне перчатки, на секунду задержал взгляд на моих руках.

— Бинтов нормальных нет что ли? — поинтересовался он, делая пометку в своем листке.

— Не нашли других, простите великодушно, — объяснился мой начальник.

Я уже насторожился, что меня заставят бинты другие надевать, только где их брать? Но рефери похоже было чуть меньше, чем фиолетово и спрашивал он галочки ради, на автомате.

— Ладно, перчатки одеваем и выходим. Время.

С этими словами он ушел, а я принялся перчатки надевать. Давненько не приходилось в таких боксировать — советские, у которых набивка «едет» и, в принципе, своей жизнью живет, со шнуровкой. Так себе перчаточки. Пришлось просить помочь Хрюшкина, тот с удовольствием откликнулся, перчатки помог надеть, зашнуровал. Внимательно посмотрел на меня и отрывисто кивнул.

— Давай, Серег, аккуратненько.

* * *

Мы с соперником, которого, как выяснилось, звали Максим, стояли на худо-бедно смонтированном напольном ринге, какие применялись на небольших соревнованиях и обитали в большинстве залов России. Я занял красный угол, а Макс синий, хотя форма у него была не синяя, а двухцветная. Судя по тому, как соперник метался в углу, я предположил, что он переживает перед боем. Ну ничего, такой мандраж только на пользу идет. Страх это отличный инструмент, главное не допустить, чтобы он сожрал тебя и выпил все силы. Я, напротив, чувствовал себя чересчур спокойно и даже расхлябанно, как будто пришел в пивнушку у барной стойки языком почесать. Похоже, смог подавить гормоны реципиента. И вот это малость настораживало. Психика — штука тонкая, мозг может не дать надлежащий сигнал в тело о мобилизации ресурсов и пиши пропало. Сколько бойцов на таком горят, когда выходя на бой чувствуют, что организм не работает должным образом. В результате — застаиваются, ноги ватными становятся, мысли медленные… Но каким макаром, скажите мне, настроиться на рядовые заводские соревнования после того, как я побывал на крупных международных турнирах? Вот и я не знаю. Да и надо ли?

Рефери, закончив осмотр Макса, подошел ко мне.

— Так, боец, капу покажи, перчатки.

Я повиновался, улыбнулся, капу показывая. Руки перед рефери вытянул. Тот осмотрел, шнуровку поправил и кивнул удовлетворенно.

— Первый раз выступаешь? С правилами знаком?

— Первый, знаком, — подтвердил я.

— Будь внимательней, защищай себя и слушай мои команды. После команды стоп не работаем, по затылку не бьем, удары наносим только руками и ниже пояса не лупим. Все понятно?

— Куда понятней, — пробубнил я через капу.

— На середину! Синий, тебя тоже касается.

Вышли в центр ринга, где мы с Максом друг другу руки пожали. Соперник переступал с ноги на ногу, не давая себе остыть и сверлил меня взглядом. При ближайшем рассмотрении, он оказался ниже меня на полголовы, руки достаточно короткие. Зато приземистый, мускулистый и, судя по всему, взрывной.

Я не удержался — подмигнул «Зубоколу» в ответ и улыбнулся. Капитан, капитан — улыбнитесь. Во-во. Не, ну а чего он такой серьезный? Рефери еще раз повторил свое краткое напутствие, которое я уже слышал в углу и на этот раз мимо ушей пропустил. Посмотрел на судью, сидевшего за отдельным столом, на котором стоял гонг и лежали чистый лист с ручкой для записей. Тот в ответ на взгляд рефери кивнул. К бою все было готово.

— Бокс!

Ну наконец-то! Я руки поднял, решив поработать в правосторонней стойке, хотя умел и из левши боксировать, плюс минус у меня та же беда, что у Теренса Кроуфорда приключилась, приспособился. Макс тоже поднял перчатки и, видимо возомнив себя молодым Тайсоном, сразу колени подогнул, подсаживаясь. Таких комнатных «Тайсонов» я за прежнюю карьеру перевидал столько, сколько и не припомню. В 1993 году Майк находился на самом пике своей популярности, крушил соперников и народ всерьез верил в «пик-а-бу», считая такую тактику неким философским камнем бокса. Вот макс был тоже из таких, не удивлюсь, если у него плакат с Железным висит. Уже на подходе ко мне, он начал раскачивать маятник.

Что ж… во-первых, он далеко не Тайсон, а во вторых, выглядел, как пингвин балансирующий на льдине. Я же хорошо знал, как работать с такой техникой и держать соперника на дистанции. Первым «ключик» к «пик-а-бу» показал Бастер Даглас, который работал с Майком с обеих рук, применяя всю силу футворка. Закончилось все нокаутом в восьмом раунде. Уронили Майка.

У меня не было восьми раундов и слава богу. Но чуть-чуть опустив руки, чтобы угол, с которого полетит удар был для противника сюрпризом, я выбросил джеб в раскачивающуюся харю Макса. Следом, как только Зубокол выбросил удар, сунул ему кросс.

Ба-бам!

Если джеб противник смягчил, то кросс припечатал ему скулу. Макс успел перекрыться плечом, но прежде чем ему удалось сократить дистанцию, я шагнул за его рабочую руку и закончил комбинацию сдвоенным боковым печень-челюсть. Старая отработанная годами связка работала также надежно, как автомат Калашникова. Я даже руки расставил, пропуская несущегося на всех порах соперника вперед и полагая, что двух акцентированных ударов будет достаточно, что отправить Макса на пол.

Не тут то было!

Зубокол, наглотавшись ударов, провалился и повис на канатах. Живучий, зараза! Нос перчаткой потер, хоть бы хны, как будто комарик укусил.

— Стоп!

Вмешался рефери, развернул соперника от канатов ко мне лицом.

— Бокс!

Я решил не рисковать и не застаиваться, в работу на челноке перешел. Понимал, что Макс снова будет искать свой шанс на сближении, чтобы зайти на короткую дистанцию. Рубиться особо не хотелось, зачем? В физике Макс меня превосходил, перемолет в фарш, а вот в технике между нами пропасть… Я решил, как и положено в любительском боксе, с дистанции настучать очков себе в копилочку и в размены не ввязываться. Велосипед, да, но почему бы его не применить, когда идет результат?

Сельмашевец опять начал раскачивать свой «маятник». Я, продолжая прыгать вокруг него козликом горным, вытянул перед собой переднюю руку, а-ля Вова Кличко, хотел дистанцию чувствовать. Размах рук у нового тела был побольше, да и ростом